«Стихи мои я в первый раз выпускаю отдельной книгой, и мне почти жаль, что я это делаю. Не потому, что их написано за пятнадцать лет слишком мало для книги, и не потому, что считаю мою книгу хуже всех, без счета издающихся, стихотворных сборников: нет, я думаю – она и хуже, и лучше многих; но мне жаль создавать нечто совершенно бесцельное и никому не нужное. Собрание, книга стихов в данное время – есть самая...
«…Без разгиба мы работаем тайком, Строим плотными колоннами свинец. Наберем, сверстаем, снова разберем – Что ни буква, то испытанный боец… Близ завода мы работаем тайком…»
«Тебя я некогда любил, И ты любить не запрещала; Но я дитя в то время был - Ты в утро дней едва вступала. Тогда любим я был тобой, И в дни невинности беспечной Алине с детской простотой Я клятву дал уж в страсти вечной…»
«К болезни он привык. Просиживая дни, Он думал и мечтал… “Теперь там шумно, жарко! Хлопочут, бегают, торопятся они… Как это солнышко невыносимо ярко! Здесь в полусумраке, за рамою двойной, В тенистой комнате покойно и уютно…”»
«Мой взор виденьями томим. Душа, под стеклами теплицы, Озолочая глубь темницы, Цветет под сводом голубым. Теплицы сдержанных мечтаний! У рам закрытых лилий строй! Камыш, возросший над водой! И все мечты без упований!..»
«…Не в шуме гроз, не в красоте стыдливой Румяных зорь мне снится край родной, Не в блеске дня над опаленной нивой, – Он снится мне под утреннею мглой…»
Все россказни мои вы назовете бредом Согласен, спора нет; и я за вами следом Их сонным бредом назову: Но тот, кто раз быть вместе с вами, Признается легко, что бредит я стихами. О том, что каждый в вас увидит наяву.
«Споём мы на лад петербургской земли: – Ой, ладо, ой, ладушки-ладо! В морском министерстве намедни сожгли Учебник полковника Кладо. Почто же такой возгорался костёр, Как призрак былых инквизиций? Крамольный учебник был слишком остёр В разборе цусимских позиций…»
«Когда в порыве слишком быстром, Не посмотрев, куда иду, Я согласился быть министром, – В какую я попал беду! Куда ни кинешься, всё скверно, Куда ни глянь, везде скандал, И каждый час, смотри, наверно, Уж кто-нибудь забастовал…»
Творческое наследие гениального русского поэта Михаила Юрьевича Лермонтова (1814—1841) – сокровищница глубокой, мощной мысли и удивительно легкого, трепетного слова. Его время не могло дать ему ту арену для действия, в которой так нуждался его активный, волевой характер. Он умер, не успев окончательно примириться с жизнью, и следовавшие за ним поколения всегда воспринимали его как бунтаря Прометея,...