«Был вечер субботы. Переплетный подмастерье Андрей Иванович Колосов, в туфлях и без сюртука, сидел за столом и быстро шерфовал куски красного сафьяна. Его жена, Александра Михайловна, клеила на комоде гильзы для переплетов. Андрей Иванович уже пять дней не ходил в мастерскую: у него отекли ноги, появилась одышка и обычный кашель стал сильнее. Все эти дни он мрачно лежал в постели, пил дигиталис и придирался...
Два курсанта – будущий специалист по космическим контактам Редуард Кинг и будущий ксенобиолог Николас Лэрри – отправляются в космическую экспедицию к очень странной звезде и встречаются там с…
Производитель:
Азбука-классика
Дата выхода: сентябрь 2009
«У канцелярского чиновника Петра Сергеевича Пальчикова после одного из двадцати чисел появился янтарный мундштук. Мундштук был хороший, довольно большой и отделанный в серебро. Петр Сергеевич с важностью вынул его перед товарищами из футляра и, вставив папироску, закурил, пока просыхала написанная им страница…»
«В роскошном доме на Острове у екатерининского вельможи, богатого барина Елагина, шли приготовления к парадному обеду. Стол готовили в саду, вблизи круглой беседки, обсаженной деревьями и розами и украшенной статуями. Беседка с ее живыми стенами должна была заменить гостиную. День стоял солнечный. Погода как нельзя лучше благоприятствовала готовившемуся празднику…»
«Зашел разговор о том: страшно или нет умирать? Человек средних лет с энергичным нервным лицом умными глазами заговорил: – Как когда. Вот как в промежутке всего нескольких дней, в тех же почти внешних условиях, я видел два раза подряд смерть в глаза. Я с своей партией жил тогда в Батуме. Собственно, не в Батуме, а в окрестностях его, – делал разведки. Неделю всю мы проводили на работах, а в воскресенье ездили...
Фантастический рассказ. Дети – сестра и брат попадают в иное измерение – подземную научную лабораторию по исследованию Вселенной. Их ждет тернистый путь возвращения домой…
«С залитой солнцем горной вершины спускались два путника с альпенштоками в руках и рюкзаками за спиной. Присутствие проводника с веревкой и ледорубом свидетельствовало о том, что путешественники только что совершили восхождение на гору. Теперь они шли по зеленой лужайке, на которой и решили отдохнуть…»
Сергей Петрович Воронин служил в правлении N-ского страхового общества и зарабатывал довольно для того, чтобы жить с семьёй в полном достатке, если, конечно, не позволять себе чего-нибудь особенного; но он имел пагубную страсть собирать произведения живописи. Жил он скромно, не пил, не считая случаев, когда «необходимо бывает» выпить: в торжественных обстоятельствах, – и даже не курил; сам одевался и семью...
Разве могли предположить космические дальнобойщики с корабля «Гермес», что получив очередной заказ на перевозку от военных, они окажутся впутанными в интриги спецслужб? Тем более, они и подумать не могли, что вскоре просто возненавидят морскую капусту…
«Вы хотели объяснения, и вот оно. Я знаю, вам станет холодно и больно, вы будете плакать весь нынешний вечер, а может быть, и завтра – но мне не жаль вас, нет. Вы слишком молоды, чтобы стоило вас жалеть. Молодо ваше сердце, молод смех и молоды слезы, и я не могу вас жалеть, не упрекайте меня в сухости. У одной молодой особы, подобной вам, я видел письмо, подобное моему – или в этом роде, – и на письме были следы ее...
«Жили-были на свете два предсказателя: кореец То-шен и китаец Цхо-ирен. – Надо посмотреть, что делает мой собрат, – сказал корейский предсказатель и пошел на китайскую сторону. Шел, шел и видит, стоит гора, на горе костер горит, и китаец разрывает чью-то могилу…»
«Неподвижный воздух был пропитан какою-то душною, тяжелою сыростью. Ни малейшего дуновения ветерка не проносилось в поле: было тихо, как в могиле… Но тишина эта казалась какою-то тревожною тишиною: так и думалось, что вот еще мгновение – и разразится буря, хлынет ливень, раздастся страшный гул громовых ударов… Все словно замерло в каком-то напряженном, ноющем ожидании этой бури, этого ливня, этих раскатов...
«Звали ее Димка. Она не раз уже сиживала в тюрьме, была в ссылке. Из ссылки бежала за границу. В 1902 году нелегально приехала в Россию по делам «Искры» с поручением объехать юг и наладить связи. В Кременчуге ее арестовали и отправили в Киев…»
«…Чем дольше я живу, и в особенности теперь, когда живо чувствую близость смерти, мне хочется сказать другим то, что я так особенно живо чувствую и что, по моему мнению, имеет огромную важность, а именно о том, что называется непротивлением, но что в сущности есть не что иное, как учение любви, не извращенное ложными толкованиями. То, что любовь, т. е. стремление душ человеческих к единению, и вытекающая из...
Михайловский Николай Константинович (1842–1904) – публицист, социолог, литературный критик; теоретик народничества. В 1868–1884 годы Михайловский – сотрудник и член редакции «Отечественных записок»; после закрытия журнала работал в «Северном вестнике», «Русской мысли» и газете «Русские ведомости»; с 1894 года и до конца жизни возглавлял журнал «Русское богатство». Знакомство с Чеховым состоялось в ту пору,...
«Все это было так неожиданно, так дико, что я… Я не знаю, что со мной сделалось. Я лишилась сознания. Долго ли я пролежала – не знаю, но когда открыла глаза, вижу – стоит около меня мосье Ружо и с большим интересом читает это самое проклятое письмо. А я хочу встать – и не могу. У меня отнялись ноги…»
«– Миша, Володя, Виктор! Будете вы у меня обижать Борю? Ведь это же терпения никакого не хватит! Ольга Александровна схватила Борю и посадила около себя на скамейку. Боря ревел во все горло. Остальные мальчуганы столпились вокруг и требовали, чтобы Ольга Александровна выдала им Борю…»
«Собрались два старика богу молиться в старый Иерусалим. Один был богатый мужик, звали его Ефим Тарасыч Шевелев. Другой был небогатый человек Елисей Бодров. Ефим был мужик степенный, водки не пил, табаку не курил и не нюхал, черным словом весь век не ругался, и человек был строгий и твердый. Два срока проходил Ефим Тарасыч в старостах и высадился без начета. Семья у него была большая: два сына и внук женатый, и...
«… – Стойте, чёрт вас возьми! Если эти козлы-тенора не перестанут рознить, то я уйду! Глядеть в ноты, рыжая! Вы, рыжая, третья с правой стороны! Я с вами говорю! Если не умеете петь, то за каким чёртом вы лезете на сцену со своим вороньим карканьем? Начинайте сначала! Так кричал он и трещал по партитуре своей дирижерской палочкой…»
«– Ты, Саша, – сказал Лев Христофорович Минц, – пытаешься добиться невозможного в пределах законов физики. Это бесперспективно. – Не знаю. – Саша Грубин загнал длинные пальцы в лохматую шевелюру. – Но я верю в упорство. – В упорство жука, который срывается со стекла, но снова и снова ползет вверх. А куда – не знает…»