«Попытка к бегству». Первое из произведений братьев Стругацких, в котором «пересеклись Прошлое, Настоящее и Будущее», возникла тема Прогрессоров и тема этической состоятельности вмешательства высокоразвитой цивилизации в развитие цивилизации нижестоящей.
«Какие они все были хорошенькие, какие славные! От их чистоты и свежести, ему казалось, в их громадном офисе слегка по-снежному поскрипывает и временами обдает ароматом легкого морозца. А когда они принимались вскакивать со своих мест, суетиться, смеяться, спешить, то будто кто огромную коробку снежинок с силой встряхивал, так по-волшебному искрило…»
«Лизочка вошла в спальню средней группы, держа под мышкой сразу три книжки. – Ура! – закричал Петя. – Будет настоящее чтение. – Ничего подобного, – сказала Лиза. – Через пятнадцать минут отбой, и все будут спать. Завтра рано вставать…»
«Снег падал всю ночь, пока мы спали, просматривая дивные короткометражные сны о прошедших временах и о тех событиях, которые могли бы произойти с нами, не будь мы столь безнадежно глупы и эгоистичны. Сны будто дразнили нас всевозможными картинками счастья, предлагая различные варианты жизни, близкие и далекие перемены, запретные встречи и тому подобные сумасшедшие мероприятия, какие может нагадать лишь...
Производитель:
Геликон Плюс
Дата выхода: февраль 2008
«Перед вами ребёнок-поэт, вернее поэт-ребёнок, мальчишка – озорной, своенравный, с чутким и восприимчивым сердцем. Он говорит так, словно ему не хватает общепринятых слов, его поэтический всплеск не умещается в известные нам понятия». (Тамара Львова, член Союза российских писателей)
«Фишер сказал Сидорову: – Ты поедешь на остров Шумшу. – Где это? – хмуро спросил Сидоров. – Северные Курилы. Летишь сегодня в двадцать два тридцать. Грузопассажирским Новосибирск – Порт Провидения. Механозародыши предполагалось опробовать в разнообразных условиях. Институт вел работу главным образом для межпланетников, поэтому тридцать исследовательских групп из сорока семи направлялись на Луну и...
«…На берегу реки Озерной раскинуты два большие поселения, составляющие предместье огромного и богатого города, – Большая Поречна и Малая Поречна. Они разделяются между собою речкою Чернавкой. При впадении Чернавки в Озерную стоит казенная верфь. Действие нашего рассказа происходит в Малой Поречне…»
«…В передней стене узкая дверь раскрыта настежь; за дверью – угрюмая мгла. Перед высоким порогом стоит девушка… Русская девушка. Морозом дышит та непроглядная мгла; и вместе с леденящей струей выносится из глубины здания медлительный, глухой голос…»
«Вот к слову пришлось, Аксинья Тихоновна, про воров-то… дом-от яма, гляди прямо… У одного мужика была лошаденка, лядащая такая: все, бывало, на огородах и днюет и ночует. Приходит к ней вор ночью. Видит, нечего взять, живот плетень плетнем, ног не волочет. Подумал маленечко, да и говорит...»
Иногда несладкая жизнь заставляет человека забыть о букве закона, морали и сострадании. Вопрос в том, как много времени пройдёт перед тем, как он вспомнит об этом и вспомнит ли вообще. Перед вами история человека, который не прогнулся под давлением жестоких обстоятельств. Он не верит в то, что судьба заранее предначертана, и поэтому настал тот день, когда он решает переписать её, несмотря на сплошные угрозы,...
«Мы остановились в самом центре марсельского порта, и даже сама наша гостиница носила название «Hotel du port». Это мрачное, узкое, страшно высокое здание, с каменными узкими винтовыми лестницами, ступени которых угнулись посредине, стоптанные миллионами ног. На этих лестницах, даже среди дня, так темно, что приходится подниматься наверх со свечкой. Посетителями гостиницы бывают по большой части матросы,...
Книжка о порте, кораблях и островах: а именно о том, как круизный лайнер «Рыжий Эрик» стал пассажирским паромом «Борей», о том, какой работой он теперь стал заниматься, и о том, как непросто ему порой приходилось.
«Вот уже с месяц, как портной Иерохим шьет у себя на дому. В этот день, когда начинается рассказ, он с минуты на минуту ожидает хозяина дома, который еще вчера обещался зайти за квартирными деньгами, и каждый раз тревожно выглядывает в окно, – не идет ли?..»
Желание иметь свой собственный портрет кисти профессионального художника, но за очень скромную цену в итоге может стоит гораздо, гораздо больше. И цена эта – жизнь.
«…Стояли церкви. Улицы спускались и взбирались. Старики сидели на завалинках. Сверкали капельки и, шлепаясь о плечи, разбрызгивались. Как всегда, на повороте, тронув козырек, отец откланялся. Четыре четырехэтажных дома показались, площадь с фонарями и громкоговорителями. Подоткнув шинели, бегали солдаты с ружьями, бросались на землю и вскакивали. Стоя на крыльце и переглядываясь, канцелярские девицы их...
В книгу входит история вышивки портрета Пушкина с картины Тропинина. Отдельная глава посвящена полной тайн истории тропининского портрета и прижизненной изобразительной Пушкиниане. Кроме того, автор рассказывает о зимней поездке в Пушкиногорье и размышляет о творчестве национального поэта, поднимает тему кумира в его творчестве. Издание иллюстрировано фотографиями.
Несладко же приходится Кире Ледяновой, талантливому фотографу… Пытаясь найти себя, девушка в один прекрасный день понимает, что обладает очень неприятным и таинственным даром. Приходится срочно искать ему применение в жестоком мире. Кира отправляется в долгое и опасное путешествие. И в маленьком городе во Франции всё и начинается…
Книга представляется мне одной из попыток заговорить в художественной форме о серьезном – об иных, Божественных знаниях, сокрытых в Священном Писании, и таким образом дать пищу для ума людям, стремящимся без лицеприятия признанных человечеством авторитетов найти путь к Истине, к Богу, размышляющих о существовании и спасении человеческой души…
«– Нынче ветрено и волны с перехлестом… – шептала она, глядя на темно-синюю воду Невы, вид которой успокаивал. Волн с перехлестом не было, но ветер дул сильный, то и дело норовил сбить с ног или швырнуть в лицо горсть обжигающе-холодного воздуха. Она увертывалась от ветра, утыкаясь носом в воротник куртки, но все равно шла вперед, хотя благоразумнее было бы свернуть с этого прямого пути и пройти между...
«– Берсеньев! – раздался около меня чей-то голос. Я обернулся посмотреть на того, кто носил такую фамилию: мне давно хотелось познакомиться с этим знаменитым петербургским Дон-Жуаном. Он был уже не молод. В волнистых волосах на голове и длинной бороде, ниспадавшей на грудь, пробивалась маленькая седина, что очень шло к их темно-каштановому цвету. Он разговаривал с какой-то дамой, слегка наклонившись к ней;...