Жизнь ко мне относится зло.Но однажды я видел во снеПохожий на рай уголок.Дом, которого нет.В доме том уют и покой.Спрячусь в нем от обид и от бед.Пусть пока от меня далекоДом, которого нет.Отыщу в облаках я его.Ухвачу еле видимый след.Возвращаюсь туда вновь и вновь,В дом, которого нет.
«В октябре месяце 1879 года я занимал посты со своей 3-й сотней владикавказского казачьего полка (которою командовал в Турецкую кампанию), по Военно-грузинской дороге, от Владикавказа до станции Коби. Штаб сотни находился в маленькой старинной крепости Джерах, верстах в десяти от знаменитого Дарьяльского ущелья. От нечего делать, случалось, по целым часам глядел я из окон крепости на причудливые вершины гор,...
Обходи меня за десять километров, чтобы даже взглядами нам не соприкоснуться. В гуще вечной зелени тревожных кедров, так легко двоим, идущим к пропасти, схлестнуться. Море шорохами волн создаст мотивы, от которых души станут на секунды ближе. Я тебя люблю до горечи тоскливо, мне не сложно быть с тобой и нежной, и бесстыжей. В сумерках расслабит лаской влажность бриза, легкая чувствительность касаний...
«Бабушка Аксинья – старая, престарая, совсем седая старушка. Никто никогда не видал ее без дела: привычка такая у человека – терпеть не может сидеть, сложа руки. Когда она поставила на ноги внучку, которую вынянчила на своих руках, а тяжелая крестьянская работа стала ей не под силу, она ни за что не хотела долее жить в большой семье своего сына…»
«В светлом августе месяце русские поля со сжатым хлебом делаются словно безвоздушными – столь чисто бывает над ними небесное пространство, еще полное сияния лета, но уже стынущее по утрам. Когда человек глядит на это небо, в сердце его возникает желание долго жить на земле и будущим годом снова увидеть лето…»
«В последнее время в петербургских газетах появилось много горячих заявлений о прислуге. Общий тон их таков, что теперь прислуга у нас совсем испортилась, а что прежде она, будто, была гораздо лучше. Всем, кажется, очень неудобно и даже не безопасно жить при нынешней распущенной прислуге, на которую нет надежной управы и которая день ото дня еще все более и более становится небрежнее, дерзче и бесчестнее....
«Марья Михайловна Перволина не отказалась отъ своей идеи. Первый неудачный опытъ не расхолодилъ ее, а только убдилъ, что она не такъ взялась за дло. – Да, да, мы не такъ взялись за дло, – говорила она мужу, который, порядочно выигравъ въ предъидущій вечеръ за «разбойничьимъ» столомъ, находилъ, что чертовски везетъ, когда жена хочетъ помшать ему играть въ карты, и потому заране готовъ былъ согласиться на вс...
«Известный ученый и изобретатель профессор Лев Христофорович Минц жил в доме № 16 по Пушкинской улице. Был он человеком отзывчивым и добрым, считал своим долгом помогать человечеству. В первую очередь этой слабостью профессора пользовались его соседи. Они были людьми ординарными, не любили заглядывать в будущее и зачастую разменивали талант профессора по мелочам. Тому можно привести немало примеров…»
«Строги они, это точно, а умный народ. Теперь, хоть бы посмотреть, эти воздушные шары: страх берет, как может человек в беспредельную высь подняться? А кто все? — Все немцы...»
«Гражданин Северо-Американских Соединенных Штатов Александр Николаевич Чилюк лежал на диване и сам себе не верил: неужели он опять в России, в захолустной деревушке своего отца, в том самом доме, откуда, двенадцать лет тому назад, ушел в свое всесветное бродяжничество?..»
После гибели человечества все внимание приковано к расе выживших. Дом один из них, но совершенно непохож на представителей своего вида. Вопреки устоям и традициям нового общества он все же становится на путь, который обещает привести его к исполнению заветной мечты. Но что делать, если эта дорога заставляет бояться собственных желаний?
Эта история о юном парнишке, который искал луч света в этом жестоком мире перемен. И не важно, что они знакомы всего пару секунд, по-настоящему важно то, кто мы на самом деле. Не стоит разделять людей по гендерной принадлежности, лучше посмотрите, что внутри у человека. Главный герой сам распахнет перед вами свою душу, покажет всего себя, просто поймите, насколько душа может отличаться от внешности человека....
Бывает ли у вас желание сделать какую-нибудь глупость? Просто в порядке бреда? Этот сборник появился именно из-за этого желания. Не поймите неправильно. Тут собраны рассказы, написанные не «от балды», а полноценные произведения. Тут есть самые разные жанры. От детских сказок до историй ужасов и детективов. Надеюсь, вам понравится их читать и запомнится какой-нибудь рассказ.
«Петербург. По главной аллее Летнего сада идут три человека. Один из них – актер, Илья Уралов, новый любимец взыскательной александрийской публики. Все у него преувеличенно большое: и могучее рослое тело, и рыжее крупное лицо с солидной бородавкой, и голос, и имя, и английское широченное пальто балахоном, и мягкая ковбойская шляпа, и даже карманные часы величиною с кухонный будильник…»
«Четырестопный ямб мне надоел: Им пишет всякой. Мальчикам в забаву Пора б его оставить. Я хотел Давным-давно приняться за октаву. А в самом деле: я бы совладел С тройным созвучием. Пущусь на славу. Ведь рифмы запросто со мной живут; Две придут сами, третью приведут…»
Во все времена уроженцы Алтая славятся разнообразными талантами, умением воплощать в действительность намеченные цели. Потому стихи разных лет, включённые Фёдором Быхановым в его очередной сборник, увлекательно рассказывают о жителях села и города, их чувствах, заботах и свершениях. Причём, не только откровенно, но и с чувством юмора, делающим стихотворные строки ещё более привлекательными для читателя.
Рассказ «Домовой» – является первой страшилкой загадочного Братства Полуночников, которые каждую неделю собираются вечером в тайном месте и рассказывают друг другу страшные истории. В небольшом городке Принстоне, штат Пенсильвания, США, в доме Смитов начинают происходить мистические и пугающие вещи, что вызывает у людей невозможность жить нормальной, привычной жизнью. Школьница вынуждена...
«Густо-синяя съ блескомъ эмаль Средиземнаго моря стала блекнуть, зеленть, мутиться. Туманные гористые берега становились рельефне, чище, голубй. И замтно было, какъ мы все глубже и глубже входимъ въ полосу узкаго, безконечно длиннаго залива, въ конц котораго ждутъ насъ Салоники…»
«Когда Азриэль объявил, что снова покидает Америку и уезжает на родину, в свой Ново-Николаевск, все знакомые напали на него, как на безумного. Кто в гневе кричал и бранился, кто весело издевался и гоготал…»