«Повесть «Исповедники» среди прочих произведений П.Д. Боборыкина, появившихся за последние годы, представляет своего рода счастливое исключение. В нем удачнее, чем в ряде предшествовавших произведений схвачен и передан «колорит» текущей минуты. Автор взглянул на изображаемую им «культурную полосу» современной русской жизни не с такой формальной точки зрения, как прежде, – не ограничился чисто...
«…Каков же этот роман, что приобрела в нем наша литература? спросят нас читатели, еще не успевшие насладиться сим новым произведением. Нетрудно отвечать на вопрос: двух слов было бы слишком достаточно для этого. Но мы хотим сказать кое-что побольше, сколько потому, что появление этого романа, прочитанного нами по обязанности, пробудило в нас с новою силою давно уснувшие мысли и чувствования…»
«…Какую идею хотел выразить г. Темный своим сочинением? Ровно никакой, потому что, когда он брался за перо, у него было только желание непременно написать что-нибудь, что бы ни написалось, а не было никакой идеи. Сначала он говорит, что в жизни человеку выдаются святые минуты, когда он сильнее чувствует, яснее мыслит, больше понимает; и эту-то простую мысль автор разводит водою громких фраз на нескольких...
«О философских произведениях гр. Толстого можно быть одного или двух мнений: можно сказать, что в настоящее тяжелое время проповедь крайних нравственных понятий должна принести огромный вред, – можно сказать, что в веке умственного шатания и душевной распущенности пропаганда высших начал нравственности должна дать самые благие результаты…»
«Стали все чаще говорить, что хороших стихотворцев нет, плохонькие ударились в декадентство, где ничего попять нельзя, что поэзия вырождается, и даже – что стихи не нужны. С этим последним положением я в некоторой мере согласен. Сборник стихов современного автора действительно не нужен, бесполезен для современного читателя. Причина – отнюдь не то, что наши поэты плохи; одни лучше, другие хуже, есть и...
«За окошком – хмурое море и хмурое небо. Накрапывает дождик. Мы с сыном написали записку неизвестному другу. На двух языках. Написали наш имэйл и попросили сообщить, куда дошла наша весточка…»
«Появление «Бакчисарайского фонтана» достойно внимания не одних любителей поэзии, но и наблюдателей успехов наших в умственной промышленности, которая также, не во гнев будь сказано, содействует, как и другая, благосостоянию государства…»
«Наша молодёжь должна иметь ясное представление о месте и значении поэзии в истории культуры, о том, какую роль играла поэзия в истории роста, упадка и разложения буржуазного общества. Почему с начала XIX века буржуазия – класс-«победитель» – выдвинула из своей среды так много крупных поэтов-пессимистов?..»
«Когда спала волна общественного движения, так высоко поднимавшаяся в последние годы, общественное внимание было поглощено явлением совершенно другого порядка. На сцену выступила изящная литература и литературная критика. Но это была своеобразная литература и своеобразная критика. Они носили яркий отпечаток утомленности и издерганной нервной системы, погони за сильными потрясающими впечатлениями,...
«К журналу «Версты», – недавно вышедшему толстому зарубежнику, – я намереваюсь подойти весьма просто. Просто исследовать, что это такое. Для этого мне совершенно достаточно «ума холодных наблюдений»; а «заметы сердца», горестные или не горестные, пусть делают читатели…»
«Бельгия – маленькая страна с большой историей. История ее заключается в том, как эту маленькую страну, стиснутую с юга, запада и востока могущественными державами, а с севера – холодным и бурным Северным морем, терзали, грабили и вместе закаляли испытаниями всевозможные управители и государи, большей частью – чужие стране по крови и по духу…»
«Для тех, кто читал статью М. Горького в «Русском слове», его «Две души» не представляют собою ничего неожиданного и нового. Та же ненависть и презрение к Востоку и скорбь о нашей азиатчине, тот же решительный взмах пера, в одно мгновение рассекающего самые сложные узлы, в какие издревле запутался и завертелся наш русский дух. И разве только еще прямолинейнее ставится вопрос и еще решительнее рассекающий...
«Мы заканчиваем в нынешнем нумере печатание „Записки и дополнения к ней“, представленных двадцать пять лет тому назад покойному императору Константином Сергеевичем Аксаковым. Благословенна память и царя, умевшего слышать истину, почтившего в подданном святейшее человеческое право – право искренности, независимости мнения, – и подданного, почтившего своего Государя величайшею и самою редкою для...
Тургенев одним из первых оценил по достоинству «Записки ружейного охотника». В письме к автору он замечал: «…Ваши „Записки“ будут дороги не для одних охотников; всякому человеку, не лишенному поэтического чутья – они доставят истинное наслажденье; и потому я готов отвечать за успех их – и литературный, и материальный. А для меня – повторяю – написать им разбор – будет просто праздник». Предвидения...
«Существует международное племя человекоподобных – зрители. Внешне зритель почти таков же, как все люди: двуногий, в брюках, передние конечности развиты нормально и вполне ловко служат ему для приёма пищи, а также в случаях общения с особами иного пола. Сверх всего зритель имеет голову…»
«Неволя была, кажется, музою-вдохновительницею нашего времени. «Шильонский узник» и «Кавказский пленник», следуя один за другим, пением унылым, но вразумительным сердцу прервали долгое молчание, царствовавшее на Парнасе нашем. Недавно сожалели мы о редком явлении прозаических творений, но едва ли и стихотворческие произведения не так же редко мелькают на поприще пустынной нашей словесности. Мы богаты...
«После „Братьев Карамазовых“ Художественный театр инсценирует „Бесов“ – произведение еще более садическое и болезненное. Русское общество имеет основание ждать, что однажды господин Немирович-Данченко поставит на сцене „лучшего театра Европы“ „Сад пыток“ Мирбо, – почему бы не показать в лицах картины из этой книги? Садизм китайцев патологически интересен для специалистов, наверное, не менее, чем...
«…Французские критики, вроде известного Лансона, обозревая литературное движение во Франции с конца ХVIII в. до конца XIX в. склонны обыкновенно отмечать только какую-то стихийную смену литературных школ. Они объясняют падение одной литературной школы и воцарение на ее развалинах другой, главным образом, тем, что художественные приемы известной школы и разрабатываемые ею сюжеты обветшали, надоели...
«Конечная цель изучения природы – изменение к лучшему условий общественного бытия. Научная мысль – единственное и самое могучее орудие развития воли, разума, самопознания и самозащиты людей. Успехи и достижения работы учёных были бы неизмеримо обильнее, глубже и шире, если бы в буржуазном обществе на путях исследующего разума не вставал стеною идиотизм быта. История роста науки – это история...
«Недавно в Берлине был парад „Стальной каски“ – „Stahlhelm“ – и председатель этой организации Зельдте, фабрикант ликёров, сказал: „Когда „Штальгельм“ марширует – это означает возрождение германского солдатского духа. Солдатские идеи и солдатские дела вновь нашли себе понимание в Германии“…»
«Один из вечных, так называемых «проклятых» вопросов – разумеется, вопрос о личности. О личности и коллективе, о их взаимоотношении. Стремясь к таинственному синтезу, они постоянно сближаются, но сближение оканчивается ничем: или коллектив съедает личность и остается один, или, наоборот, личность уничтожает коллектив и тоже остается одна. Так мы вечно и хромаем на которую-нибудь ногу…»
«Вспоминать о творчестве Бальзака мне так же приятно, как путнику, идущему по скучной, бесплодной долине, вспомнить когда-то пройденный им край – плодородный, богатый красотой и силой…»
«Прошел год. Мы встретились с вами в этой аудитории, как будто года и не было. Мы продолжаем разговаривать о литературе, о фантастике, о королях и капусте. А в паузах между встречами читаем в интернете, как коллеги-писатели, посетив семинар, пишут: „Я здесь ничего нового не услышал“. Ну, бывает. Не услышал человек нового. И это неудивительно – мы ничего нового здесь никогда не говорили, не говорим и говорить...