«Есть состояния в истории человечества, когда является потребность заглянуть в будущее. Как будто разверзается бездна времени и в ней шевелятся неясные призраки наступающего. Как будто физически ощущается та точка, из которой лучатся направления всех возможностей и есть вера в выбор. Изучая сложный рисунок пути, по которому шел человеческий дух, острый ум мечтает прочесть в нем руны будущего…»
«Въ первый день масляной Иванъ Никодимычъ всегда приглашаетъ всхъ родственниковъ на блины. Родня у него довольно большая, но родственныхъ чувствъ отъ нея онъ видитъ мало. Нынче ужъ вкъ такой – расшаталось это все. Родные племянники, если не позвать, цлый годъ на глаза не покажутся. Братецъ и сестрица чуть не въ глаза аспидомъ его называютъ, и все капиталами попрекаютъ. А какіе у него капиталы? Разумется,...
«В черном пространстве контрольного экрана одиноко пылал коричневый карлик – как далекий маяк, указывающий путь „Уззе“. Экипаж отдыхал. Только в кают-компании бортовой психолог фрау Ерсэль и капитан Поляков выясняли отношения. „Стармех Бекович скоро завалит нас мышиными хвостами!“ „Я доволен действиями стармеха, тайтай“. „Но тридцать хвостов за сутки!“ На Земле учителем фрау Ерсэль был...
«Сцена представляет собой кабак Тихона. Направо прилавок и полки с бутылками. B глубине дверь, ведущая наружу. Над нею снаружи висит красный засаленный фонарик. Пол и скамьи, стоящие у стен, вплотную заняты богомольцами и прохожими. Многие, за неимением места, спят сидя. Глубокая ночь. При поднятии занавеса слышится гром и в дверь видна молния…»
«Дети стояли подле калитки в далекий лес, когда услышали веселый голос, певший песню о Риме. Не говоря ни слова, они кинулись к своей любимой лазейке, пробрались сквозь чащу и чуть не натолкнулись на сойку, которая что-то клевала из руки Пека…»
«Я разов шесть в уголовной-то парился, да Бог миловал, один раз только в сильном подозрении оставили. А уж однова как приходилось: если бы попался, миногами бы накормили...»
«Дикая сцена, которой сопровождалось трамвайное торжество Одесской думы лад одесским населением, лишний раз показала, какая тьма кромешная царит в душах известной части нашего „народа“…»
«– Что? Хорошо? Хорошо? Неужели вы боитесь, Нина? Длинная, новая, светлая еще доска широкими размахами взлетала вверх, все выше с каждым летом; вот – уже выше запыленных и вянущих акаций у забора садика, а вот, скользнув низко мимо убитой серой земли, – подножия качель, – взмыла по другую сторону выше молоденькой березки…»
Двое влюбленных супругов решили никогда не расставаться и встретиться даже в загробном мире. Проблема в том, что никто не знает, в каком мире окажутся после смерти и как в нём встретиться, как узнать друг друга? Задача немного упрощается, если договориться встретиться на вершине этого мира - вот только путь туда очень непрост… Но настоящая Любовь не знает преград!
«Если вам, читатель, приходилось иметь дело с забытым ныне Боклем, автором „Истории цивилизации в Англии“, то вы, вероятно, помните, какое значение придавал он пище, характером питания определял он и характер всей данной культуры. И в самом деле: разве малую роль сыграли кровяные бифштексы в завоевательной политике англичан?…»
«Мы летели довольно низко над пересеченной местностью, и прекрасный пассажирский аэроплан порядочно покачивало. Мой сосед, журналист из Вены, Эрвин Лик, крепко „пришитый“ к креслу широким ремнем, морщился, разглаживая географическую карту, которая ежеминутно сползала с его колен…»
«Квартира ровно напротив – дверь, что называется, в дверь. Она, дверь этой соседней квартиры, имеет вид… Доисторический она имеет вид. Это даже не совковый дерматин грязно-бурого цвета, нет. Просто родная деревяшка в царапинах и сколах цвета детской неожиданности, как говорят в народе. Да и замок… Чуть ли не навесной, из тех, что на шестисоточных сараях…»
Лирические стихотворения сборника имеют удивительную подоплеку. Они создавались, когда автор находилась в поисках своей второй половинки. Начиная от сотворения образа, далее творя заговоры на встречу, автор, написав последнее стихотворение, встречает любимого человека, с которым впоследствии связывает свою судьбу.Ощепковым В. Н. представлены самые лучшие стихи, переложенные на песни.
«Стоял октябрь 1886 года. В одном из крупных сел Восточной Сибири, верстах в пятидесяти от города П*, места моего служения, был назначен прием новобранцев. Приехал и я туда в качестве члена присутствия по воинской повинности…»
«Как и большинство, вероятно, я осмотрел выставку бегло, вскользь, не останавливаясь на деталях. Но впечатление получилось, и, претендуя на внимание в той же пропорции, в какой один относится к остальному миллиону посетителей выставки, я хочу поделиться этим впечатлением с вами…»
«Парный извозчик ехал по шоссе в гору. За черными садами море смутно сверкало под звездами. Ордынцев упорно молчал. Вера Дмитриевна осторожно просунула руку под его локоть и с ласкою заглянула в глаза…»
Один из самых известных юмористов в мировой литературе, О. Генри создал уникальную панораму американской жизни на рубеже XIX–XX веков, в гротескных ситуациях передал контрасты и парадоксы своей эпохи, открывшей простор для людей с деловой хваткой, которых игра случая то возносит на вершину успеха, то низвергает на самое дно жизни.
«В воскресенье я чуть-чуть не превратился в ярого самобытника по вине „вопленицы“ Федосовой, Маковского и Главача. Федосова – это олицетворение старой русской народной поэзии, она и сама, по внешности своей, – старая, спетая песня. Маленькая, хромая, вся в морщинах, с серебряной головой, она как-то выкатилась, а не вышла на эстраду, и выставочная публика, привыкшая видеть пред собой артистов, корректно...
«На гастролях в Микитянах» Івана Нечуя-Левицького – повість, у якій автор змальовує суспільні зрушення, динаміку людської психології***. Перу автора належать також й інші твори, зокрема, повісті «Дві московки», «Кайдашева сім’я», «Микола Джеря» та ін.
«Если бы какую-нибудь хилую, чахоточную наездницу на кляче месяцами без перерыва гонял бичом перед неутомимой публикой по кругу манежа безжалостный хозяин, заставляя ее вертеться на лошади, посылать воздушные поцелуи…»
«… – А это что такое? – спросил один из компании, указывая на стену. На стене торчал большой гвоздь, а на гвозде висела новая фуражка с сияющим козырьком и кокардой. Чиновники поглядели друг на друга и побледнели. – Это его фуражка! – прошептали они. – Он… здесь!?! – Да, он здесь, – пробормотал Стручков. – У Кати… Выйдемте, господа! Посидим где-нибудь в трактире, подождем, пока он уйдет…»
«Я не могу себе представить, какие ощущения в мире могут сравниться с тем, что испытываешь на глухарной охоте. В ней так много неожиданного, волнующего, таинственного, трудного и прелестного, что этих впечатлений не забудешь никогда в жизни…»
«Идет дорога на запад, река Горынь течет. Река течет утомленным потоком, она почти не замерзала в нынешнюю зиму и не отдохнула подо льдом. По дороге вперед идут люди инженерно-саперного батальона гвардии инженер-капитана Климента Кузьмича Еремеева. Эти люди редко отдыхают: они либо работают, либо движутся в пути, и сон их всегда краток, но глубок…»
«– Это официальное объявление? – Решено признать крайний недостаток припасов в данной местности и устроить вспомогательные пункты в двух округах, как говорят газеты. – Значит, будет официально объявлено, как только найдут людей и подвижной состав. Не удивлюсь, если снова наступит «Великий голод». – Не может быть, – сказал Скотт, слегка поворачиваясь в камышовом кресле. – У нас на севере урожай был...