«Многоуважаемый Николай Александрович! Несколько времени тому назад, уже довольно давно, Вы прочитали в Берлине лекцию на тему о социализме и религии, и Вам может показаться странным мой запоздалый отклик на нее. Но, к сожалению, я не был на Вашей лекции; знаю о ней только по газетным отчетам, которые могут быть и неполными, и неточными, и даже неверными: именно поэтому я воздерживался от выступления в...
«Милостивые государи! Я познакомился с гейзерами красноречия, которые вызвала из ваших чернильниц моя статья о займе, данном правительством и финансистами Франции Николаю Романову на устройство в России кровавых экзекуций, военно-полевых судов и всевозможных зверств, я познакомился с вашими возражениями мне и – не поздравляю вас!..»
«…Сюжет картины был такой: сидит сатана и учит курить вино, а в деталях были изображены разорения и бедствия, которые приносит перевод сытного хлеба на пьяный спирт, и возникающее отсюда пьянство, разврат и преступления, и «сини очи подбиты, и увечья», – словом, все то, что видели и что отмечали в своих сочинениях Кирилл Туровский и Кирилл Белозерский…»
«…Я решаюсь думать, что есть люди, которым будет любопытно, а может быть, и полезно, узнать нечто, пролить истинный свет на происхождение слова «ерунда», – слова, которое не только современно тургеневской реставрации слова «нигилист», но которое и само по себе почитается у нас за признак «нигилистической одержимости»…»
«Не знаю, пришла ли кому-нибудь в России мысль прочесть пред 24-м числом ноября истекшего года «Историческое похвальное слово императрице Екатерине II», написанное Карамзиным тому без малого три четверти века. Но мне на чужбине запала эта мысль и в ум, и в сердце. Лишенный радости присутствовать на екатерининском и всенародном празднестве, которое в минувшем ноябре торжествовал Петербург при сочувствии...
Детективная история. Ему было восемнадцать лет, ей – за сорок. Она состояла его гувернанткой в течение пяти лет. И ее обвинили в совращении, а затем – в отравлении юноши из чувства ревности.
«Мая 25-го, в 5-ть часов вечера, я распростился с Иркутском. По дороге к Байкалу, называемой Заморскою, минуя городскую заставу, немедленно подымаешься на Крестовую гору, облегающую Иркутск с южной стороны. Кладбище, с тремя каменными церквами, расположенное на сей горе над самым городом, представляет очень хороший вид. Возвышенности от кладбища далее на юг покрыты густым мелким березником и сосняком, от...
«Вдохновение – сверхъестественное ли оно событие, изменяющее обычный ход природы? – Нимало. Оно необходимое последствие прямого действия неизвестного начала на силы нравственной природы, посредством которого эти силы получают несравненно большее развитие, нежели какими пользуются в обыкновенном положении…»
«На наших глазах происходит странное и весьма интересное явление. С тех самых пор, как существует достоверная история, мы видим две причины вражды между народами, которые нам кажутся совершенно неизбежными, – это национальность и религия…»
«Жалею, что давно не знаю ничего о ваших стихотворных занятиях. Надеюсь, что вы не изменили им. Смею даже советовать вам упражняться постоянно и прилежно: пишите более и передавайте стихам своим как можно вернее и полнее впечатления, чувства и мысли свои. Пишите о том, что у вас в глазах, на уме и на сердце. Не пишите стихов на общие задачи. Это дело поэтов-ремесленников. Пускай написанное вами будет...
«Кажется, это было в 1900 году. В Крыму, в Ялте, тогда уже обосновался Антон Павлович Чехов, и к нему, точно к магниту, тянуло других, более молодых писателей. Чаще других здесь бывали: Горький, Бунин, Федоров, доктор-писатель Елпатьевский и я…»
«Если есть отрада в потерях чувствительных для человечества, то единственно заключается она в чувстве возвышающем душу, с которым мы ценим великую утрату. Есть что-то умилительное и торжественное в сей скорби, так сказать, отвлеченной, с которою мы, в отдалении, отчужденные от сферы деятельности великого человека, оплакиваем его смерть, как будто мы жили под непосредственным влиянием его жизни, мыслили и...
«… Вы жаждете газет; а у меня трещит от них голова, в глазах рябит и наливается темная вода. Получаю их пять и по малодушию все их читаю, а толку добиться от них не могу. Французские газеты врут, а Русские врут и без милосердия, и без зазрения совести лгут. Один номер противоречить другому. Вообще все, что делается по Восточному вопросу настоящий и головоломный кошмар…»
Книга Льва Моисеевича Рошаля (1936–2010) «Оттепель. Новый этап в отечественном кино. Творчество Марлена Хуциева» явление по-своему уникальное. Эта книга написана человеком, который, вслед за Хуциевым, прожил и познал большую часть этой эпохи. Для Л.М. Рошаля история всегда была важнейшим параметром всех творческих начинаний и результатов, он прослеживает творчество Хуциева на фоне разных исторических эпох,...
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но...
«Осенью 1910 года Московским Художественным театром была сделана смелая попытка поставить „Братьев Карамазовых“ на сцене. Попытки инсценировок различных литературных произведений не представляют ничего нового сами по себе. Инсценировались и „Мертвые души“, инсценировалось и „Преступление и наказание“, инсценировались и сами „Братья Карамазовы“…»
«Недавно на страницах „Русского слова“ был возбужден г-ном П. Боборыкиным интересный и весьма злободневный вопрос об отношении между „отцами“ и „детьми“, или вернее – в постановке автора – об отношении „детей“ к „отцам“. Только с такой стороны рассматривает г-н Боборыкин этот больной вопрос…»
«Прежде всего, хочу сказать о состоянии жанра НФ у нас в стране. Его фактически нет. Редкие исключения не в счет: они малотиражны и незаметны в общем потоке «палп-фикшн». Это, конечно, связано с рядом факторов…»
«…У нас, конечно, менее авторских талантов, нежели у других европейских народов; но мы имели, имеем их, и, следственно, природа не осудила нас удивляться им только в чужих землях. Не в климате, но в обстоятельствах гражданской жизни россиян надобно искать ответа на вопрос: «Для чего у нас редки хорошие писатели?»…»
«Товарищи! Мы, нижеподписавшиеся, были избраны в число членов большевистского идейного центра вашими делегатами на Лондонском съезде партии. Теперь для нас стало фактически невозможным выполнять возложенные на нас вашим доверием обязанности, хотя мы не отказывались от них ни формально, ни морально. Ввиду этого мы должны дать вам отчет о том, каким образом такое положение создалось, и в чем сущность его...
Мы смеялись, что у каждого из нас были свои причины уйти из мирной врачебной практики: жены, тещи, кредиты, желание новых ощущений, распри на различной почве, даже незначительные нелады с законом, истинно патриотические чувства – некоторые имели даже все перечисленные причины. Остаться по мобилизации в армии на время призыва, а не «отмазаться», не «отморозиться» – было их решением.ДОБРОВОЛЬНЫМ РЕШЕНИЕМ.
Статья написана по поводу публикации И. Н. (Новицкого) «Исключение Т. Г. Шевченко за его самовольную отлучку». Опубликованный документ датирован 1 марта 1847 года, между тем как Шевченко был арестован (по делу о Кирилло-Мефодиевском обществе) только 5 апреля; это обстоятельство не только подтверждает рассказанные Лесковым причины постановления, но и вносит в нарисованную им картину еще один любопытный штрих:...
«Года полтора тому назад печать и общество были, если помнит читатель, одно время сильно заинтересованы так называемым куприяновским процессом, разыгравшимся в нашем богоспасаемом городе и сразу занявшим в ряду рязанских, харьковских и других, родственных по своему внутреннему содержанию процессов весьма почетное место. Подобно своим достойным сотоварищам начался он от совершенно ничтожного...
«Николай Михайлович Карамзин, значение эпохальной двенадцатитомной «Истории государства Российского» которого для нашего Отечества переоценить трудно, был весьма разносторонне одаренным человеком. Впрочем, тогда это являлось нормой для российского дворянина, и упомянул я Карамзина отнюдь не в контексте самого его известного произведения…»